Это момент, где “трение” (friction) между врагами становится ничем неконтролируемым устремлением к крайности, по итогу ведущим к слепой ненависти и истреблению друг друга.

“Трение” — это концепция, которая объясняет разницу между войной на бумаге и войной в реальности. Опасность, напряжение, страдания, предвзятость, противоречия, масштаб, свобода действий и множественность — все это препятствует действиям военачальника.

«Ведение войны напоминает работу сложной машины с огромным трением, так что комбинации, которые легко планируются на бумаге, в реальности могут быть выполнены только с большими усилиями», — писал Клаузевиц.

То есть, чем дольше развивается конфликт между врагами, тем становятся выше сложность и ставки, на которые они ради этого идут. В какой-то момент ничто не способно остановить желание одной стороны уничтожить другую. Здесь появляется образ экзистенциального врага, сосуществование с которым невозможно в принципе, а его уничтожение — это буквально главный смысл жизни для другого.

Французский философ и психолог Рене Жирар, изучавший труды Клаузевица, настаивал, что этот механизм изначально порочен внутри самого себя и ведет только к невосполнимым и бессмысленным жертвам.

Именно поэтому все всегда стараются не начинать войны, а если начинают, то стараются как можно скорее их закончить, чтобы трение в конечном итоге не привело к созданию “искр” и неконтролируемому процессу развития событий, ведущему к тому самому истреблению друг друга.

Причем не просто неконтролируемому, а такому развитию событий, когда процесс образования “искр” начинает воздействовать в первую очередь на того, кто войну начал, и не желает ее заканчивать. Процесс трения приводит в итоге к схлопыванию конфликта на самом источнике его начала.

Простыми словами — война всегда возвращается в дом того, кто ее начал, причем с намного большим масштабом, разогретым годами “трения”.

@yigal_levin